Неточные совпадения
Масса, с тайными вздохами ломавшая дома свои, с тайными же вздохами закопошилась в воде. Казалось, что
рабочие силы Глупова сделались неистощимыми и что чем более заявляла себя бесстыжесть притязаний, тем растяжимее становилась сумма орудий, подлежащих ее эксплуатации.
— Мы видим, что в Германии быстро создаются условия для перехода к социалистическому строю, без катастроф, эволюционно, — говорил Прейс, оживляясь и даже как бы утешая Самгина. — Миллионы голосов немецких
рабочих, бесспорная культурность
масс, огромное партийное хозяйство, — говорил он, улыбаясь хорошей улыбкой, и все потирал руки, тонкие пальцы его неприятно щелкали. — Англосаксы и германцы удивительно глубоко усвоили идею эволюции, это стало их органическим свойством.
Они, как «объясняющие господа», должны бы идти во главе
рабочих, но они вкраплены везде в
массу толпы, точно зерна мака на корке булки.
«Взволнован, этот выстрел оскорбил его», — решил Самгин, медленно шагая по комнате. Но о выстреле он не думал, все-таки не веря в него. Остановясь и глядя в угол, он представлял себе торжественную картину: солнечный день, голубое небо, на площади, пред Зимним дворцом, коленопреклоненная толпа
рабочих, а на балконе дворца, плечо с плечом, голубой царь, священник в золотой рясе, и над неподвижной, немой
массой людей плывут мудрые слова примирения.
Он вспомнил мощное движение
массы рабочих с Выборгской стороны Петербурга, бархатистый гул ее говора, торжественное настроение. Стало надсадно и безнадежно скучно слушать нестройный вой союзников.
Не торопясь отступала плотная
масса рабочих, люди пятились, шли как-то боком, грозили солдатам кулаками, в руках некоторых все еще трепетали белые платки; тело толпы распадалось, отдельные фигуры, отскакивая с боков ее, бежали прочь, падали на землю и корчились, ползли, а многие ложились на снег в позах безнадежно неподвижных.
Слова эти слушают отцы, матери, братья, сестры, товарищи, невесты убитых и раненых. Возможно, что завтра окраины снова пойдут на город, но уже более густой и решительной
массой, пойдут на смерть. «
Рабочему нечего терять, кроме своих цепей».
Сузив понятие «народ» до понятия «
рабочий класс», марксизм тоже требует «раствориться в
массах», как этого требовали: толстовец, переодетый мужиком, писатель Катин, дядя Яков.
Клим Иванович Самгин мужественно ожидал и наблюдал. Не желая, чтоб темные волны демонстрантов, захлестнув его, всосали в свою густоту, он наблюдал издали, из-за углов. Не было смысла сливаться с этой грозно ревущей
массой людей, — он очень хорошо помнил, каковы фигуры и лица
рабочих, он достаточно много видел демонстраций в Москве, видел и здесь 9 января, в воскресенье, названное «кровавым».
Было что-то нелепое в гранитной
массе Исакиевского собора, в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда не видел ни одного
рабочего. По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них, шагая впереди, пронзительно свистел на маленькой дудочке, другой жестоко бил в барабан. В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки, в разноголосых гудках фабрик, рано по утрам разрывавших сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из города.
Пейзаж портили красные
массы и трубы фабрик. Вечером и по праздникам на дорогах встречались группы
рабочих; в будни они были чумазы, растрепанны и злы, в праздники приодеты, почти всегда пьяны или выпивши, шли они с гармониями, с песнями, как рекрута, и тогда фабрики принимали сходство с казармами. Однажды кучка таких веселых ребят, выстроившись поперек дороги, крикнула ямщику...
Надзиратели из привилегированных, как бы стыдясь своей должности, стараются выделиться из
массы своих сотоварищей хотя чем-нибудь: один носит на плечах жгуты потолще, другой — офицерскую кокарду, третий, коллежский регистратор, называет себя в бумагах не надзирателем, а «заведующим работами и
рабочими».
Отдельные случаи более или менее случайного обогащения совершенно терялись в общей
массе рабочей бедности.
Новая ткацкая машина, новый плуг, сенокосилка, жнея — все это угобжает меньшинство и обездоливает целые
массы рабочих сил.
Ведь у этого самого иностранца на родине остались
массы рабочего люда, которые тоже могут дать пищу самой широкой любознательности, а он вот приехал в Париж.
Спрашивается: что станется с
массой рабочих, которую это сокращение производства оставит без заработков? и на кого ляжет ответственность за ту неурядицу, которая может при этом произойти?
Везде слышатся жалобы на застой торговли и промышленности и вообще на плохое экономическое положение; указывают на тяжелые условия жизни
рабочих классов и на всеобщее обеднение
масс.
«Но, — скажут на это, — всегда во всех обществах большинство людей: все дети, все поглощаемые трудом детоношения, рождения и кормления женщины, все огромные
массы рабочего народа, поставленные в необходимость напряженной и неустанной физической работы, все от природы слабые духом, все люди ненормальные, с ослабленной духовной деятельностью вследствие отравления никотином, алкоголем и опиумом или других причин, — все эти люди всегда находятся в том положении, что, не имея возможности мыслить самостоятельно, подчиняются или тем людям, которые стоят на более высокой степени разумного сознания, или преданиям семейным или государственным, тому, что называется общественным мнением, и в этом подчинении нет ничего неестественного и противоречивого».
Приходилось разбираться в явлениях почти кошмарных. Вот рано утром он стоит на постройке у собора и видит — каменщики бросили в творило извести чёрную собаку. Известь только ещё гасится, она кипит и булькает, собака горит, ей уже выжгло глаза, захлёбываясь, она взвизгивает, судорожно старается выплыть, а
рабочие, стоя вокруг творила в белом пару и пыли, смеются и длинными мешалками стукают по голове собаки, погружая искажённую морду в густую, жгучую, молочно-белую
массу.
Распространение в
массах естественных наук он считал вернейшим средством улучшения общественных отношений и положения
рабочего класса.
Рабочие ткут великолепное полотно, одеваясь в лохмотья, живя в грязи, пьянствуя; они в
массе околдованы тоже какой-то особенной глупостью, дерзко открытой, лишённой даже той простенькой, хозяйственной хитрости, которая есть у каждого мужика.
Главную
массу приисковых
рабочих составляли горнозаводские мастеровые и жители лесных деревень гористой части Верхотурского уезда, где почва камениста и неродима; для них было во всех отношениях прямым расчетом работать на приисках семьями.
На первый взгляд кажется, что все эти люди, загнанные сюда на прииск со всех концов России одним могучим двигателем — нуждой, бестолково смешались в одну пеструю
массу приисковых
рабочих; но, вглядываясь внимательнее в кипучую жизнь прииска, мало-помалу выясняешь себе главные основы, на которых держится все.
Такое расположение
рабочего класса много вредило успешному ходу дел на фабриках и еще более внушало хозяевам какой-то неопределенный страх пред недовольными
массами.
Для того чтобы выйти из такого горестного положения, возможно было, по мнению Овэна, одно средство: отказаться от огромных, исключительно мануфактурных центров, служащих местом игры громадных капиталов и имеющих развращающее, унижающее и разоряющее влияние на
массу рабочего населения.
Захар (поспешно). Но, дорогой, ведь я не возражаю, я только думаю. Вы знаете, я больше помещик, чем промышленник… Все это для меня ново, сложно… Хочется быть справедливым… Крестьяне мягче, добродушнее
рабочих… с ними я живу прекрасно!.. Среди
рабочих есть очень любопытные фигуры, но в
массе — я соглашаюсь — они очень распущенны…
Сам по себе факт был очень прост, хотя и печален:
рабочие с пригородного завода, уже три недели бастовавшие, всею своею
массою в несколько тысяч человек, с женами, стариками и детьми, пришли к нему с требованиями, которых он, как губернатор, осуществить не мог, и повели себя крайне вызывающе и дерзко: кричали, оскорбляли должностных лиц, а одна женщина, имевшая вид сумасшедшей, дернула его самого за рукав с такой силой, что лопнул шов у плеча.
Массы рабочих были заняты работой, и вся эта работа шла как-то скоро, умело, без шума, без криков, без брани, столь знакомой русскому уху у себя на родине.
Необходимо также устранить недоразумение, согласно которому «
масса» отождествляется с
рабочим классом или с «народом».
— В народных
массах совершился несомненный перелом, большевизм изживается. В Купянске жители встретили нас на коленях, с колокольным звоном. Когда полки наши выступали из Кубани, состав их был двести — триста человек, а в Украйну они вступают в составе по пять, по шесть тысяч. Крестьяне
массами записываются в добровольцы. В Харькове
рабочие настроены резко антибольшевистски, не позволили большевикам эвакуировать заводы. Вот увидишь, через два месяца мы будем в Москве.
— Темное, несомненно, — отозвался Горелов и мягко обратился к Кате: — В провинции сейчас это то и дело наблюдается: более достаточные
рабочие мелкобуржуазного склада пользуются темнотой истинно пролетарской
массы и ловят ее на свои удочки.
Из всех тогдашних конгрессов, на каких я присутствовал, Съезд Интернационального Союза
рабочих (о котором я говорил выше) был, без сомнения, самый содержательный и важный по своим последствиям. Идеи Маркса, создавшего это общество, проникли с тех пор всюду и у нас к половине 90-х годов, то есть около четверти века спустя, захватили
массу нашей молодежи и придали ее настроениям гораздо более решительный характер общественной борьбы и наложили печать на все ее мироразумение.
Он строил план революции и революционного захвата власти, совсем не опираясь на развитие сознания огромных
масс рабочих и на объективный экономический процесс.
Дорогой мой товарищ, вы должны справиться, и не средне, а очень хорошо, должны уметь быть агитатором и пропагандистом, должны суметь подойти к
рабочим ребятам, взять от них все лучшее и дать им все лучшее свое. А еще нужно забыть себя, забыть слово «я», раствориться в
массе и думать «мы».
— Эн-ту-зи-азм?.. Да, пожалуй: рвение
рабочих вам удалось искусственно подогреть новизною дела и энергичностью агитации; может быть, есть даже и настоящий энтузиазм. Но — долго ли может человек простоять на цыпочках? Как возможно в непрерывном энтузиазме, из года в год, ворочать на вальцах резиновую
массу или накладывать бордюр на галошу?
По тем или другим мотивам активно участвовало в соревновании, вело
массу вперед — ну, человек четыреста-пятьсот. Это — на шесть тысяч
рабочих завода. Были тут и настоящие энтузиасты разного типа, всею душою жившие в деле, как Гриша Камышов, Ведерников, Матюхина, Ногаева, Бася. Были смешные шовинисты-самохвалы, как Ромка, карьеристы-фразеры, как Оська Головастов. Были партийцы, шедшие только по долгу дисциплины. Прельщали многих обещанные премии, других — помещение в газетах портретов и восхвалений.
Перед задним фасадом старого деревянного графского дома, несколько отступя от последнего, уже высился передний фасад вновь строющегося каменного нового дома — это сравнительно небольшое, каменное здание возводилось это лето с неимоверною быстротою, под наблюдением самого графа,
массою рабочих, привлеченных щедростью грузинского владельца.
Наряду с китайцами-торгашами и
рабочими, которые тоже не прочь поторговать, вы встречаете
массу нищих китайцев.
Ярость, злоба, ненависть, жажда крови и насилий прекратится, когда народная
масса просветится сознанием того, что в России сейчас невозможен социализм и безграничное увеличение благосостояния
рабочих и крестьян, невозможно полное социальное равенство не потому только, что этого не хотят буржуазные, имущие классы, но прежде всего потому, что это невозможно объективно, что это противоречит непреложным законам природы, что этого не допускает бедность России, ее промышленная отсталость, некультурность народа, духовная немощь русского общества и т. п.
Безграмотная, темная
масса солдат, отвыкших от всякого труда, тех самых солдат, на чьи штыки недавно еще опиралось старое самовластье, ни с какой точки зрения не есть социалистически мыслящий и социалистически чувствующий
рабочий класс.
В
массе рабочих и крестьян не только не пробуждается человек, но окончательно забывается и тонет в стихии темных инстинктов.
В огромной
массе народа, крестьян и
рабочих раскрылась не высшая правда, а темные еще инстинкты.
Уничтожиться деспотизм, а главное капитализм, может только солидарностью людей народа, а солидарность эта может быть достигнута только союзами, корпорациями
рабочих, то есть только тогда, когда народные
массы перестанут быть земельными собственниками и станут пролетариями.
Так это случилось с огромным большинством
рабочего народа. (Я не говорю про те небольшие общины людей, прямо отрицавших церковное учение и устанавливающих свое более или менее близкое к христианскому, в его истинном значении, учение, не говорю потому, что число таких людей слишком ничтожно в сравнении с огромной
массой людей, всё больше и больше освобождавшихся от всякого религиозного сознания.)